1580 Наград рядового Торохова
Дмитрий Михайлович Торохов вышел из того поколения, которое нещадно выкосила война: четырежды был ранен, дважды считался погибшим, чуть не загремел в штрафбат. За 4 года вывез с передовой свыше полутора тысяч раненных и по этому показателю был на той войне лучшим…
«…На самом деле их было больше, но считали только своих. Я был приписан к стрелковому полку. У танкистов была своя санитарно-ездовая служба, у артиллеристов – своя. Идёт бой, что ж я танкиста, истекающего кровью, умирать оставлю… Беру, конечно, отвожу в сан. роту и снова на передовую. Об одном молился: «Только бы в собачек не попали, а, если поранят, то хотя бы не всех сразу, чтоб бойца до места доставить…».
Первого раненого Дмитрий Михайлович не помнит — только первого мертвого. Говорит, даже растерялся. К смерти за все годы войны так и не привык…
Как-то один из батальонов полка, в котором служил Торохов, попал в окружение. Ни еды, ни боеприпасов. На упряжке со старшиной целый день добирались до окруженных бойцов, то по целине, то через завалы. Порой и самому приходилось впрягаться вместе с собаками. Добрались… От радости бойцы всех собак перецеловали. Утром батальон, прорвав оборону, вышел из окружения — доставленные собаками боеприпасы сделали свое дело.
Как-то выходили из окружения у реки Волхов. Болото, растянувшееся на три километра, простреливалось с обоих сторон.
« …Никогда не забуду тот апрельский переход на Малую Вишеру. Шли по болоту, со всех сторон половодье, вода по пояс, под ногами — лед. Мы в телогрейках, ватных брюках, валенках. Впереди старшина глубину проверяет, за ним — рота, по две собаки на коротком поводке в каждой руке. Добрались до реки, стали наводить переправу. К тому времени лед на реке тронулся. И тут в небе появилась «рама». Не прошло и десяти минут, как налетели «юнкерсы». Вместе с бомбами они сбрасывали на землю бочки с дырками, которые летели на землю со страшным воем и наводили ужас на людей и собак. Стоял настоящий ад: собачий визг, людской стон, крики. «Я под брошенную машину спрятался — хоть какая-то защита от огня. Собачек рядом привязал. После бомбежки вылез — нет их. Так тяжело стало на душе, думал, погибли. А они, умницы, в ящики от снарядов попрятались…».
После той бомбежки, как вспоминает Дмитрий Михайлович, во взводе десять человек погибли, еще 20 ранения получили. Но Торохов, видимо, в рубашке родился — ни единой царапины. Две бомбы рядом рванули — осколки выше прошли. Из 4-х собачек 3 остались целы – четвёртая умерла от переохлаждения.
Очень сдружился с собаками Дмитрий Михайлович. Многому у них научился. У самого чутьё обострилось. Однажды в похоронной команде, выносившей с поля боя убитых, Торохову показалось, что один дышит… И ведь прав оказался!
Как складывалась судьба тех, кого вывез из огненной купели, он не знал. Лишь две встречи запечатлелись в памяти:
«Летом 42-го везу на телеге бочку собакам кашу варить. Навстречу идёт строй. Вдруг выбегает солдатик и ко мне – обнимает, целует, плачет: «А помнишь, ты мне шапку на голову надел?» Лишь тогда Дмитрий Михайлович вспомнил тот зимний бой: «На пятачке подо Ржевом фашисты устроили мясорубку. Юнкерсы застилали небо. Всюду раненые вперемежку с убитыми и стон, сплошной человеческий стон. Упряжку увидели, руками машут, зовут: «Сюда, сюда!». Я, сквозь слёзы, прошу: «Братишки, милые, кто ходить или ползком может, сами добирайтесь. Забираю только тех, кому ходить уже нечем». Укладываю одного на тележку, а он стонет: «Голова мёрзнет! Холодно!». А с меня пот градом. Натянул ему на голову свою шапку. Потом у санитаров другую взял.
Второй случай уже после войны был. Сижу на лавочке, беседую с приятелем. Он и говорит: «А меня, между прочим, тоже собачки из боя вывезли. Помню, ездовой больно строгий попался: «Молчи, говорит, паря, молчи — фрицы рядом, услышат, миномётами накроют. Молчи, Бобик нас обязательно вывезет».
Бобик был вожаком его упряжки. Много собак за годы войны потерял Дмитрий Михайлович, но Бобик дожил-таки до Победы. В 44-ом их даже ранило одной пулей.
Победу встретил в Прибалтике, откуда был отправлен в Москву, на парад Победы. 24 июня гвардии рядовой Торохов прошел по брусчатке главной площади столицы в составе сводного полка Ленинградского фронта. Об одном жалел Дмитрий Михайлович — Бобика рядом не было…
Вернувшись в часть, Бобика не застал. Приказом по армии, его и остальных собак упряжки, расстреляли. Мотивы такого решения понять можно, если вникнуть в реалии того времени — страна голодала и, в первую очередь, нужно было спасать людей. Так, уже после Победы, четвероногие бойцы в последний раз послужили людям…
Владимир Гондусов.